Чудес не бывает? - Страница 38

Сью едва не оглохла от крика, но дождалась, пока Дюк выплеснет на нее свою ярость.

— Она давно для тебя просто Луиза, — спокойно заметила Сью, когда Дюк замолчал. — И ты вовсе не ревнуешь меня, Дюк. Тебе просто обидно, что кто-то может надеть твои тапочки, которые пылятся под старым диваном.

— Какие еще тапочки? — уставился на нее Дюк.

— Ты ведь учитель, Дюк. Должен знать, что такое аллегория. Тапочки — это я. Это меня ты воспринимаешь как старую вещь, которую жалко выбрасывать, но уже не хочется носить.

— Что ты говоришь, сладенькая… — Дюк поднялся и попытался обнять Сью, немедленно вырвавшуюся из его объятий, в которых не было ни нежности, ни тепла, но только желание приберечь для себя то, что, возможно, еще пригодится.

— Я говорю правду, Дюк. И я всегда хотела, чтобы наш брак был построен на честности и доверии. Увы, не все желания исполняются.

В глазах Дюка проскочила какая-то искра, и Сью вдруг показалось, что перед ней прежний Дюк, ее Дюк. Но это длилось всего лишь мгновение. Глаза Дюка снова налились свинцовым холодом.

— Знаешь, что я понял, Сью? — Дюк отошел от нее и направился к шкафу. — Ты так часто повторяла, что я был другим, что я изменился, что мне нужно пойти к врачу, что я понял: тот человек, каким я был раньше, вполне тебя устраивал. — Дюк стоял к ней спиной, и Сью не могла видеть его лица. — Тебе было удобно рядом с этим человеком. Удобно и легко. Естественно, — продолжил он, достав из шкафа несколько вешалок со своими новыми костюмами, — ведь этот человек совершенно не думал о себе. Он жил интересами семьи, он думал лишь о том, как бы угодить своей жене и детям. Ему было плевать, как он выглядит, плевать, что люди принимают его за бродягу. Он был неуверен в себе и рассеян, а его семья этим пользовалась. Но особенно повезло его жене. Рядом с таким мужем она всегда чувствовала собственное превосходство. Еще бы, жалкий нелепый неудачник и красавица-жена, которая тянет на себе всю семью! Хорошая возможность для самоутверждения, не так ли, Сью?

— Дюк! — крикнула Сью, почувствовав такую боль, что, казалось, ее не утихомирит даже самое сильное лекарство.

Дюк повернулся к ней и бросил вешалки на кровать. Холодные голубые глаза по-прежнему не выражали ничего, что хотя бы намекало на возможность существования в этом теле прежнего Дюка.

— Нет, — покачала головой Сью. — Я обращалась не к тебе. Тому Дюку было бы что ответить на эти упреки.

— По-твоему, я не нуждаюсь в объяснениях? Ну что ж, значит, я правильно поступаю, оставляя тебя. — Дюк снова отвернулся от нее и занялся сборами.

Сью молча вышла из комнаты и спустилась на кухню. Если бы Дюк сказал ей такое, у нее земля перевернулась бы под ногами, а сердце разорвало бы некрепкую плоть и выпрыгнуло к нему в ладони. Но тот, кто уходил от нее сейчас, был ей глубоко безразличен. Чужой человек, чужой отец, чужой мужчина… Имеет ли значение, кому будет принадлежать тот, кого никогда не любила Сью?

10

Новость о том, что новый учитель литературы и Угадайка не только встречаются, но и живут вместе, облетела среднюю школу с не меньшей быстротой, чем слух о принятии Дюком Миндселлой участия в школьном конкурсе «Учитель года». Лозунгом его рекламной кампании стала фраза «Кто не любит Дядю Дюка?», и многие сочли ее весьма удачной находкой.

Кто-то говорил, что новый учитель, привлекший к себе всеобщее внимание, победит в конкурсе хотя бы потому, что сумел взбудоражить «Петер-линк» так, как уже давно никому не удавалось. Кто-то, перемывая косточки Дюку Миндселле, утверждал, что он нарочно закрутил роман с красивой мисс Куинси, чтобы их «лав стори» помогла набрать ему побольше голосов. Кто-то болтал, что Майкл Миндселла и его сестра Лин вовсе не племянники дяди Дюка, а его собственные дети, которые не желают общаться с отцом. А кто-то уверял, что, когда Дюк Миндселла только появился в школе, он был гораздо лучшим учителем, чем сейчас, когда все свои силы положил на победу в конкурсе.

Впрочем, некоторые ученики Дюка Миндселлы были весьма довольны тем, что он принимает участие в выборах. Дядя Дюк не скупился на высокие баллы для тех учеников, которые соглашались участвовать в олимпиадах, конкурсах чтецов и прочих мероприятиях, которые учитель организовывал при поддержке Угадайки и ее подруги мисс Скриббл. Кроме высоких баллов по литературе Дюк обещал организовать особый вечер для тех, кто активно помогает ему в предвыборной гонке.

Ходили, правда, слухи, что одна из самых талантливых учениц в его классе, Мэлани Нэшвуд, категорически отказалась принимать участие во всех мероприятиях, связанных с «Учителем года».

Чем был вызван этот протест, никто не знал, но после своего отказа Мэлани Нэшвуд едва не лишилась роли Джульетты, которую должна была играть в постановке, которую готовил к показу школьный театр. Говорили, что Мэлани не потеряла роль только благодаря вмешательству заместителя директора Джеффри Рэндома, который прослушал Мэлани и вторую претендентку на роль, Патрицию Пулман, и вынес приговор, с которым мисс Скриббл не могла не согласиться.

Когда-то — это время казалось уже таким далеким — кое-кто предсказывал, что новый, с виду не очень-то активный, учитель еще заставит содрогнуться среднюю школу. И этот кое-кто оказался прав…

— Объясни-ка мне, Фредди, — шепнул другу Майк, — почему, когда я говорил, что мой папа инопланетянин, ты не верил? А теперь и сам говоришь мне, что его околдовали.

Фредди сделал многозначительное лицо и огляделся по сторонам.

Все были заняты своими делами: Патриция Пулман пыталась приладить к волосам сбившийся чепчик, Джейк расточал улыбки Мэлли Нэшвуд, которая, впрочем, не проявляла никакого энтузиазма, а мисс Скриббл листала свою тетрадку, в которой вечно что-то писала во время репетиций, чем жутко раздражала Майка.